Повелитель теней. Том 1 [СИ] - А. Никл

— Стоит его поблагодарить, — хмыкнула Алина Юрьевна. — Он показал, где в нашей защите слабое место. Ради такого нанимают дорогих специалистов, а он всё сделал бесплатно. Со студентами всё хорошо, все ценные ресурсы на месте. Объявим на пару дней особое положение и комендантский час, и всё будет в порядке.

Виктор Викторович не разделял её позитивного настроя. Словно подтверждая его мысли, в ректорат зашёл работник, который кормил запертых в подземельях монстров, и сообщил:

— Там это… Ну, в общем, как бы сказать… — он неловко переминался с ноги на ногу и то бледнел, то краснел. — Ну как бы это… Дракон помер. И это… в общем, Осьминог-то пропал как бы, да…

— Пропал? — спокойно уточнил Виктор Викторович и сделал глоток кофе. У него уже не осталось сил, чтобы удивляться. Он вспомнил картинку — собака сидит в огне, что-то пьёт и говорит: «Всё в порядке». Директор помолчал, жестом отпустил трясущегося работника и повернулся к Алине Юрьевне: — Новый уровень зоозащитников?

— Да нет… — с неверием покачала головой та. — Не может быть! Нет, погодите-ка, неужели…

Она замолкла и с лёгким ожесточением потёрла лысину. В этот момент в ректорат величественной походкой вплыла Анна Викторовна — сестра директора выглядела до отвращения бодрой и безмятежной.

— Убили, — радостно возвестила она.

— Два раза в день и сломанные часы показывают правильное время, — проворчала Алина Юрьевна с раздражением. — Вы пришли, чтобы озвучить нам новое предсказание?

— Убили! — с ещё большим ликованием повторила Анна Викторовна и добавила: — И Москва будет гореть.

С превосходством взглянув на брата и Алину Юрьевну, она развернулась на пятках и вышла из ректората.

— Впервые за всю жизнь я счастлив, что моя сестра — бездарь, — пробормотал Виктор Викторович.

День предстоял долгий.

* * *

Будильник звенел о-о-о-о–очень долго. Несколько раз я его откладывал, ворочался и снова впадал в полудрёму. Вставать совершенно не хотелось. Когда будильник затрезвонил в пятый раз, я еле-еле продрал глаза и посмотрел на время. Да чтоб Изнанка сожрала!.. Семь часов утра. А в половину девятого я уже должен быть на тренировочном полигоне — там пройдут пробные спарринги со старшекурсниками. За «избиением младенцев» будет наблюдать преподаватель по боевым искусствам, который оценит наш уровень подготовки. Как я понял, сегодня в целом день оценки — вечером нас разобьют на группы, которыми мы и будем ходить в Данжи.

Дз-з-з-з-зы-ы-ы-ы-ынь!

Я подскочил и ошалело уставился на часы — половина восьмого! Придётся вставать, хоть и не хочется. Всё-таки нужно заглянуть в столовую и подкрепиться перед тренировкой. Я умылся, оделся, пригладил волосы и спустился на первый этаж — столовая была общей для всех факультетов. Это был обычный шведский стол — первое, второе, салаты, десерты и напитки на выбор, трёх-четырёх видов. Питание студентов — за счёт Академии. Красота! Я взял поднос и наложил себе три полные тарелки — пышный омлет, блинчики с мясом, овощной салат, который аппетитно пах свежими огурцами и укропом, и пирожные с творогом и вишней. Другие студенты проводили меня удивлёнными взглядами.

Притормозив в центре столовой, я осмотрелся — ни Егора, ни Маши, ни Кристины. Видимо, встали пораньше и уже поели. Что ж, придётся сидеть в гордом одиночестве. Столы были разного размера — на двух человек, четырёх и шестерых. Я занял пустой стол на двух человек, чуть в стороне от центрального прохода. Только я открыл рот, чтобы откусить от ароматного оладушка, политого малиновым вареньем, как на стул передо мной плюхнулся смуглый парень с каштановыми волосами.

Я узнал его — Геннадий Познанский. Лысая сказала, что он потерял всю группу из шести человек во время вступительного испытания. Вывод только один — парень бросил своих в опасности. Фактически оставил умирать. Ну, как он тогда думал. Доверия такой человек у меня не вызывал, как и его льстивая улыбочка и грустные глаза. Театральные способности у него были так себе — на троечку с натяжкой. На его лбу словно светилась огромная неоновая вывеска: «МНЕ ЧТО-ТО ОТ ТЕБЯ НАДО».

— Меня зовут Гена, — представился он. — Наверное, это странно, что я вот так к тебе подсел…

— Ага, — я кивнул и сконцентрировался на овощном салате.

Гена на секунду растерялся — явно не ожидал такого ответа, но проглотил его молча и даже разулыбался ещё сильнее. Очевидно, он не представлял, как ко мне подступиться, но почему-то не собирался отступать. Любопытно. Он будет до последнего строить из себя дружелюбного болвана, который не понимает весьма прозрачных намёков?

— Какой у тебя любимый фильм? — спросил он.

— Не смотрю фильмы, — я с упоением жевал творожную запеканку. Прямо как в детстве, точь-в-точь как пекла бабушка, когда соседка делилась с нею домашним творогом.

— А книга?

— Не читаю книги.

— Какая-нибудь компьютерная игра?

— Не играю.

— Да ладно тебе! — Геннадий наконец-то потерял терпение. — Почему ты сучишься? Все студенты уже разбились на группы. Я ни с кем не успел подружиться, но не оставаться же не у дел! И к этим тоже присоединяться не хочется… — он скосил глаза вправо, показывая на белобрысых близнецов, которые сидели со старшекурсниками и весело хохотали. — А с императорским сынком вообще каши не сваришь, особенно после утренних новостей.

— Каких новостей?

— Ты не слышал? — удивился Геннадий, потянулся и, достав из рюкзака свёрнутую трубочкой газету, протянул её мне. На его лице расползлась глумливая улыбочка. — Сашенька-то наш больше не наследник. Обычный аристократ, разве что немного богаче всех остальных.

Я быстро пролистал газету и нахмурился. Странно. Таких совпадений просто не бывает: как только Александр Стахович, первый императорский сын и официальный наследник, поступил в Краснодарскую Академию, Император громко и во всеуслышание объявил, что передаст трон своему второму сыну. Не всё спокойно в Датском королевстве… То есть в Российской Империи. Судя по всему, Александр пошёл против отцовской воли. Пока я читал, Геннадий продолжал злорадствовать — с откровенным удовольствием рассказывал, как белобрысые близнецы обсмеяли императорского сына.

Отложив газету, я молча уставился на Геннадия.

— Что? — выпалил он, нервно ёрзая на стуле.

— Какой у тебя любимый фильм? — спросил я с каменной физиономией.

— Что? Эм-м-м… Ну… — в его глазах загорелся синий экран смерти.

— А книга?

— Я… Что?.. Почему… э-э-э-э-э… — словарный запас Гены резко сократился до невнятного мычания.

— Какая-нибудь компьютерная игра?

— Ну-у-у-у…

Он закашлялся и окончательно замолк.

— И зачем ты у меня этим интересовался, если всё равно не смог бы ничего обсудить? Для расширения кругозора? — я разрезал блинчик с мясом, полил его сметанкой и положил кусочек в рот. Вкуснота! Над столом повисла неловкая тишина. Я мысленно составлял план на день: четыре пары, включая бои на тренировочном полигоне, а потом надо бы выйти в город, накупить одежды и еды и заглянуть в Храм — обещания нужно выполнять! А то Богиня обидится, что я так долго откладываю наше свидание. Я получил от Ледяного Дракона зелёнку — как раз хватит, чтобы передать ей подарки.

Гена с грустным видом ковырялся в тарелке. Вдруг его глаза испуганно расширились, и он посмотрел мне за плечо. Я отвлёкся от завтрака и послал волну энергии назад, себе за спину. В нос ударил едкий запах аммиака — так пахли злорадство и ненависть. У того человека, который хотел исподтишка на меня напасть, была сила, завязанная на трансформации собственного тела. Физик, который меня ненавидит. Ну, вариантов, кто бы это мог быть, не так много. Точнее, только один.

Я прикидываюсь, что ничего не заметил, и жду. Секунда, вторая — порыв воздуха обдаёт мою шею прохладой, и я чувствую короткую магическую вспышку. В этот же момент резко разворачиваюсь, уклоняюсь от кулака, летящего мне в затылок, и надеваю на голову Андрею Коновалову тарелку с манной кашей — молочная жижа течёт по его щекам, падает на плечи и на пол, и ещё мгновение спустя вся столовая взрывается смехом. Белобрысый краснеет от ярости и, уже не скрываясь, активирует свою способность — его руки вытягиваются, утончаются и превращаются в острые лезвия.

— Что тут происходит? — к нам приближается Лысая. Её лицо не выражает эмоций, но правая рука сжата в кулак. Она окидывает взглядом меня, Гену и Андрея. Видимо, считывает ауру, чтобы понять, кто использовал магию. Её синие глаза чернеют, и Лысая цедит, обращаясь к белобрысому: — Сражения вне тренировочного полигона запрещены. Скажите спасибо Ломоносову за то, что он остудил ваш пыл. Если бы вы нанесли хотя бы один удар, сегодня же вас бы отчислили.

— Вкусная манка? — выкрикивает кто-то с другого конца столовой, и поднимается новая волна хохота.

— К директору, немедленно, — приказывает Лысая. — И три недели отработок в библиотеке. Будете сортировать книги и параллельно изучать Устав Академии.

Андрей возмущённо